Я просто сонный волшебник, путешествующий по чужим снам
А злобный автор – угроза придуманному обществу. Оно нам надо?
Нас и без того нет.
Белая мягкая пустота, уютная и правильная, как идеальная мечта о долгом сне, которая настигает посреди рабочей недели и не отпускает сутками.
До конца командировки девять дней, а до конца рабочего дня пять часов, а нажраться хочется прямо сейчас, а я нифига этого делать не буду, а вместо этого пойду в ангар, буду там со дна моря куски торпеды поднимать, а день сегодня дико солнечный, только холодно до черта и снова мерзнет кожа на голове, а вот уже и Нив по территории чешет, бумажкой какой-то размахивает, вот сейчас он мне устроит втык за то, что я где-то болтаюсь, а мне это по хрен...
Не рассказывать же о том, каково это, когда те, кто должен оживать, отказываются это делать, и пишешь, как картон жуешь, и нет этой размякшей безвкусной массе слов ни конца, ни края.
Теневой театр в золотых и черных тонах, под стрекот невесть откуда взявшегося в средней полосе вполне южного сверчка. Черная, сладкая, крепкая, как хороший кофе, ночь.
Да и я уже точно знал, что дело не в солнце, не в летнем зное. Что что-то сгнило у меня изнутри, справиться с этим невозможно -- и, значит, можно только прятать гниль.
А у дурацкой горькой ненависти оказывается вкус кофе без сахара. И она исчезает, только на донышке остается еле заметный след. Муторно-коричневый, как остатки снега на чистом офисном полу.
Когда не просто хочется пить, а именно выпить кофе. Чтобы черный, без сахара и такой крепкий, что язык щиплет.
Одиночество – это не только обшарпанная квартира с хозяйской мебелью, жутко похожей на ту, что когда-то стояла у вас дома. Это еще и вечера в конторе. Один монитор дома, один – в офисе. А между ними – сорок пять минут на маршрутке.
Ты выходишь на улицу. Начинаешь подворовывать из светящихся окон чужой уют.
И считаешь дни. Непонятно зачем. Они длинные-длинные, как в больнице перед выпиской.
Завтра будет легче. Завтра уже воскресенье, а потом -- новая неделя и новые авралы на работе... И новое обещание самому себе -- разобраться с этим бардаком. Я опять отложу его на потом.
Я ненавижу ждать. Мне сразу хочется перелистнуть ненужное время. Как грустные страницы в знакомой книге. Чтобы прямо сейчас и сразу все было хорошо.
У лягушек такое состояние называется "анабиоз". У ежей и прочей мелкой лесной нечисти -- "зимняя спячка". У людей, скоре всего, -- "коллапс". Ну, или "пиздец". Кому как удобнее.
Чертов саунд въелся в наши уши и мозги. Кажется, мы глотаем его вместе с кофе. Голова болит от сигарет, а без них она болит еще больше.
© Ментол Блонд
Нас и без того нет.
Белая мягкая пустота, уютная и правильная, как идеальная мечта о долгом сне, которая настигает посреди рабочей недели и не отпускает сутками.
До конца командировки девять дней, а до конца рабочего дня пять часов, а нажраться хочется прямо сейчас, а я нифига этого делать не буду, а вместо этого пойду в ангар, буду там со дна моря куски торпеды поднимать, а день сегодня дико солнечный, только холодно до черта и снова мерзнет кожа на голове, а вот уже и Нив по территории чешет, бумажкой какой-то размахивает, вот сейчас он мне устроит втык за то, что я где-то болтаюсь, а мне это по хрен...
Не рассказывать же о том, каково это, когда те, кто должен оживать, отказываются это делать, и пишешь, как картон жуешь, и нет этой размякшей безвкусной массе слов ни конца, ни края.
Теневой театр в золотых и черных тонах, под стрекот невесть откуда взявшегося в средней полосе вполне южного сверчка. Черная, сладкая, крепкая, как хороший кофе, ночь.
Да и я уже точно знал, что дело не в солнце, не в летнем зное. Что что-то сгнило у меня изнутри, справиться с этим невозможно -- и, значит, можно только прятать гниль.
А у дурацкой горькой ненависти оказывается вкус кофе без сахара. И она исчезает, только на донышке остается еле заметный след. Муторно-коричневый, как остатки снега на чистом офисном полу.
Когда не просто хочется пить, а именно выпить кофе. Чтобы черный, без сахара и такой крепкий, что язык щиплет.
Одиночество – это не только обшарпанная квартира с хозяйской мебелью, жутко похожей на ту, что когда-то стояла у вас дома. Это еще и вечера в конторе. Один монитор дома, один – в офисе. А между ними – сорок пять минут на маршрутке.
Ты выходишь на улицу. Начинаешь подворовывать из светящихся окон чужой уют.
И считаешь дни. Непонятно зачем. Они длинные-длинные, как в больнице перед выпиской.
Завтра будет легче. Завтра уже воскресенье, а потом -- новая неделя и новые авралы на работе... И новое обещание самому себе -- разобраться с этим бардаком. Я опять отложу его на потом.
Я ненавижу ждать. Мне сразу хочется перелистнуть ненужное время. Как грустные страницы в знакомой книге. Чтобы прямо сейчас и сразу все было хорошо.
У лягушек такое состояние называется "анабиоз". У ежей и прочей мелкой лесной нечисти -- "зимняя спячка". У людей, скоре всего, -- "коллапс". Ну, или "пиздец". Кому как удобнее.
Чертов саунд въелся в наши уши и мозги. Кажется, мы глотаем его вместе с кофе. Голова болит от сигарет, а без них она болит еще больше.
© Ментол Блонд