[Лий Джей]

• да какое мы нахрен поколение пепси? поколение ежедневных концов света скорее,дети апокалипсисов, фальшивых как силиконовые сиськи

• если ты начинаешь подпевать на втором куплете, хотя слышишь эту песню первый раз, то это твоя песня.
если ты счастлив гуляешь с утра до вечера по какому-то городу, ни капельки не устав, то это твой город.
если ты ощущаешь острую необходимость написать человеку, с которым знаком второй день, то это твой человек.
если что-то твое - ты почувствуешь.

• я живу в городе,
где улицы названы именами мертвых людей
здесь нет почтовых ящиков,
и почти не играют дети
здесь собакам бездомным мерзнуть зимой и летом
без лап задних или передних
а знаете они ведь тоже любят.
их сердца просят нежные добрые руки,
но вместо этого пинок или в мусорник за переулком.

я живу в городе,
где каждый забоится о себе
старушки, каждый день просят милостыню возле церкви
куда смотрят люди,
кто счастлив тем,
что богаче всех на свете?
неужели так трудно?
ты же видишь мерзнут ее руки.
дрожат. ты же видишь слезы,
почему бы гривну тебе не отдать,
неужели так сложно?
ну конечно,
у тебя ведь каждая копеечка на счету.
не привыкать.

я живу в городе,
где инвалидам стали родными насмешки,
плевки и ссадины
ну что тебе стоит помочь ему подняться?
ну и что что тебе 15,
у тебя нет сил, или у тебя гордость такая?
или ты бежишь, всех людей сбивая
боишься на урок опоздать или на день рождение?

а их день в любой момент может стать последним
умирая на старой кровати,
им тяжело и больно взять стакан воды
все разбежались по разным странам и городам,
а у них там в душе раны
и время на годы назад со словами:
"дед, я никому тебя не отдам,"
любимые руки внука и крепко обнять,
а потом выбежит из подъезда и всем расскажет
кого он так сильно любит.
раньше это было вот так,
а теперь дед плачет,
слезы дрожащими пальцами вытирает и что то болит и сильно гложит внутри,
сердце, я еле слышу как ты бьешься в груди.

я живу в городе, о вашем не говорю даже.
у вас я знаю, у вас все также:
полумертвые псы голодные
инвалиды, и старушки,
им всем осталось прожить еще немного
они все умеют любить от первых слез
и до самого теплого слова..
у них сердца вот такие..
их светлые души привыкли ждать внуков
или.. больше не ждать.

это у вас депрессия, да?
это вам хочется умирать?
это у вас проблемы?
вас бросают или она залетела по пьяни,
7-милетний ребенок просит курить у мамы
это вам ваша жизнь не нравится?
я живу в старом доме с мамой,
и знаете,
ее издевательства у меня комом в горле стоят
но я ее люблю,
за то что 16 лет назад,
она меня одного выбрала в маленьком детском доме
за то, что мой голос для нее во сне до моей первой встречи
сразу родным стал и очень знакомым. за то, что она не бросила меня умирать.

любите. в каждом городе,
на каждой безжизненной улице,
в каждой квартире
любите.
чтобы потом не жалеть,
чтобы потом с подоконника не смотреть
и молить только чтобы никто не словил,
любите,
чтобы потом такого не было
"у меня жить больше нет сил"..
любите.
© Кристина Море

@темы: автор неизвестен, источник: интернет

---

[Лий Джей]

• И что это значит, «интересные жизни»? А что происходит в «неинтересных жизнях»?
Ничего особенного. Люди родятся, женятся, делают детей, находят себе непыльную работу и умирают в собственной кровати в восемьдесят лет. Это жизнь ни для чего, без цели, без особой задачи, без преодоления больших трудностей.
Значит, эти жизни совершенно бесполезны?
Рауль так не считает. Он думает, что такие невинные существования предназначены для того, чтобы отдохнуть между «важными» жизнями. Некоторые мученики, непонятые художники, бойцы за проигранное дело попадали в Рай настолько уставшими, что умоляли, чтобы им предоставили реинкарнации для отдыха.

• Фрейд надеялся объяснить поведение взрослого, отталкиваясь от младенца, в то время как, чтобы по настоящему его понять, нужно исходить из его первой человеческой инкарнации, а может быть, даже из животной и растительной. Возможно, некоторым нравится мясо, потому что они были хищниками в саванне. А другие любят загорать на солнце, потому что раньше были подсолнухами. У каждой души своя длинная история.

• — Тоска — главный элемент развития в их мире?
— Кто знает? Может быть, в нашем тоже. Если человек удовлетворен своим существованием, ему нет смысла стремиться к изменениям.

• — Закройте на секунду глаза, — советует Фредди, отправляя нам в одной ослепительной вспышке образы всего самого лучшего, что было создано человечеством.
Наскальные рисунки пещеры Ласко, Александрийская библиотека, висячие сады Семирамиды, Колосс Родосский, фрески Дендера, древняя столица инков Куско, города майя, Ветхий Завет, Новый Завет, техника касания при игре на фортепиано, храмы Ангкора, Шартрский собор, токкаты Иоганна Себастьяна Баха, «Четыре времени года» Вивальди, полифония пигмеев, «Реквием» Моцарта, «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, майонез, избирательное право, театр Мольера, театр Шекспира, балийские оркестры ударных, Эйфелева башня, индийское тандури из курицы, японские суси, статуя Свободы, ненасильственная революция Ганди, теория относительности Альберта Эйнштейна, «Врачи Мира», кинематограф Мельеса, сэндвичи с пастрамой и корнишонами, моц царелла, фильмы Стэнли Кубрика, мода на миниюбки,рок н ролл, «Битлз», «Генезис», «Йес», «Пинк Флойд», «МонтиПитон», «Чайка Джонатан Ливинг стон» и музыка к нему Нила Даймонда, первая трилогия «Звездных войн» с Харрисоном Фордом, книги Филипа Дика, «Дюна» Фрэнка Херберта, «Властелин колец» Толкиена, компьютеры, игра «Цивилизация» Сида Мейера, горячая вода... Сотни образов сменяют друг друга, подтверждая человеческий гений и его вклад во вселенную.

• Мужчины и женщины спешат создать пару, в то время как они не знают даже, кто они сами. Часто на это их толкает страх одиночества. Молодые люди, которые женятся в двадцать лет, как новостройки, думающие, что они будут строиться вместе, и уверенные, что будут на одном уровне. Однако, когда они достигают крыши, выясняется, что связь между ними непрочна. Шансы на успех очень редки. Вот почему множатся разводы. С каждым этажом, с каждым новым уровнем развития сознания каждый из них считает, что ему нужен другой партнер. На самом деле, чтобы создать супружескую пару, нужны четверо: мужчина плюс его часть женственности и женщина плюс ее часть мужественности. Два полных существа больше не ищут в другом того, чего им недостает. Они могут объединиться, не мечтая об идеальной женщине или идеальном мужчине, потому что уже нашли их в самих себе.

"Империя ангелов", Бернард Вербер

@темы: Бернард Вербер, источник: книги

---

[Лий Джей]

Ангел открыл шесть пакетиков смеси для горячего шоколада и вручную выбрал все мини-зефиринки.
— Их заключают в эти маленькие узилища с коричневым порошком. Их нужно освободить, чтобы положить в чашку, — объяснил ангел, разрывая следующий пакет. После чего высыпал содержимое в миску, выбрал зефиринки и переложил себе в кружку.

"Самый глупый ангел", Кристофер Мур

@темы: Кристофер Мур, источник: книги

---

[Лий Джей]

Ни баб, ни выпивки, ни денег -
Такое злое было лето.
Я закопался в муравейник -
Плоть обглодают до скелета.

Ему не надо есть и пить.
Лежи себе в тиши.
Ни танцевать, ни баб любить -
Питайтесь, мураши!

Однако бедный мой скелет
Остался в бренном теле.
Стащили те меня в кювет -
А есть не захотели.

© Олег Григорьев

@темы: источник: интернет

---

[Лий Джей]

• ... пристыдил ее и сказал, что это безнравственно - ненавидеть стольких людей сразу.

• Со мной-то все было в порядке - это мир тихо рехнулся от нервного расстройства.

• Эти претенциозные болваны болваны создают живых, реальных персонажей из плоти и крови посредством чернил на бумаге. Замечательно! Флаг им в руки! Как будто наша планета и без того уже не загибается от избытка живых, реальных персонажей из плоти и крова, которых этак миллиарда на три больше, чем нужно!

• Было бы очень неплохо, если бы загробная жизнь представляла собой вечный сон. На небесах и без того уже хватает игр в бинго и камер пыток.

• Но я опять же потомственный пессимист с депрессивным уклоном. Наверное, поэтому я так хорошо и пишу.

• Самое главное, что нас объединяет с Ван Гогом - это его и мое отношение к тому, что мы делаем. Он писал картины, которые поражали его самого - поражали своей выразительностью и значимостью, - хотя все остальные считали, что эти картины не стоят и ломаного гроша. А я сочиняю рассказы, которые поражают меня, хотя все остальные считают, что моя писанина не стоит и ломанного гроша.

• Человеческие мозги - эти три с половиной фунта собачьего корма из пропитанной кровью губки - никоим образом не смогли бы создать "Звездную пыль", не говоря уже о Девятой симфонии Бетховена, без посторонней помощи".

• В реальной жизни люди не меняются, не учатся на своих ошибках и не извиняются.

• Старое пиво в новых бутылках. Шутки все те же, а люди другие.

• Не важно, как именно был сотворен этот мир, но жирафы и носороги получились какими-то несуразными.

• Мне кажется, людям отчаянно хочется, чтобы им кто-то сказал: "Я думаю и чувствую так же, как ты, меня волнует многое из того, что волнует тебя, хотя большинству это до лампочки. Ты не один".

• Чикаго лучше Нью-Йорка, потому что в Чикаго есть тихие узкие улочки.

© Курт Воннегут, "Времетрясение"

@темы: источник: книги, Курт Воннегут

---

[Лий Джей]

"Чаще всего люди покидают маленький город, - говорит Рэнт, - чтобы мечтать туда вернуться. А другие остаются, чтобы мечтать оттуда уехать."
Рэнт хотел сказать, что несчастны все и везде.

Моложе, чем сегодня вечером, нам уже не стать.

С рождения мы никого не любим. Любовь - это навык, который надо освоить. Как собака учится не гадить дома. Или как талант, который ты развиваешь или не развиваешь. Или мышца. Если ты не научился любить кровную родню, ты никогда не полюбишь. Никогда и никого.

Рэнт всегда говорил: надо уезжать, выбираться отсюда и искать себе новую семью. Но я думаю, это невозможно. Если не можешь принять родных со всем их недостатками, ни один чужой тебя не устроит.

Когда все говорят одну и ту же неправду - это уже правда.

Пьяному водиле до лампочки, что ты уже много лет пишешь картины и на следующей неделе у тебя первая выставка. Что, не мрак? Оленю весом в полторы сотни фунтов, который стоит в тени и вот-вот выскочит на дорогу, невдомек, что на следующей неделе у вас должен родиться ребенок.
Масло попало на тормозную педаль или у кого-то зазвонил сотовый...
Отвинтилась какая-нибудь гайка или за рулем заснул водитель грузовика...
И всем по фигу, что ты три года не пил, или наконец прекрасно выглядишь в бикини, или встретил свой идеал и дико, страстно, безумно влюбился. Сегодня, пока ты забираешь одежду из химчистки, отправляешь отчеты по факсу, гладишь белье или моешь посуду, к тебе уже подкрадывается случайность.

... А что, если реальность - всего лишь болезнь?

Рэнт сказал мне, что время не такое, как мы думаем. Оно сворачивается. Оно петляет. Оно останавливается и начинает идти снова - и это лишь немногое, что он узнал.
Большинство людей, говорит Рэнт, движутся по времени, как бескрылая птица по суше. Но такое отношение ко времени нам привили, что люди не жили вечно. Это запланированное старение, на которое мы все согласились.
- Никто не говорит, что ты должен всему этому верить, - сказал мне Рэнт. - Ты всегда можешь просто умереть.

Заниматься всякими художествами - это одно, а вот породить целую, блин, форму искусства - совсем другое.

© Чак Паланик, "Рэнт. Биография Бастера Кейси"

@темы: Чак Паланик, источник: книги

---

[Лий Джей]

Она бессмертна. У нее есть сын. Но ведь и у тебя тоже. Э-э, когда и какой отец на самом деле верил в это? Не выносив ребенка, не пережив боли? Кто из мужчин опускался во мрак и возвращался с сыном или дочерью так, как это делают женщины? Эти милые, улыбающиеся создания владеют доброй тайной. Эти чудесные часы, приютившие Время, - они творят плоть, которой суждено связать бесконечности. Дар внутри них, они признали силу чуда и больше не задумываются о ней. К чему размышлять о Времени, если ты - само время, если претворяешь мимолетный миг вечности в тепло и жизнь?

Их надо было поместить в центре книжного циферблата, ибо именно они наиболее точно выражали суть его мрачного предчувствия.

Колет пальцы. Так всегда
Надвигается беда
<"Макбет", акт четвертый, сцена первая.>.

Так смутно - и так огромно.
С этим предчувствием не хотелось жить. Но Хэллуэй был твердо убежден: если ему не удастся изжить наступающий ужас сегодня ночью, он останется с ним на всю оставшуюся жизнь.
И он все поглядывал в окно, все поджидал: Джим, Вилли, вы идете? Придете вы сюда?
Ожидание выбелило его плоть до цвета костей.


Лесные чащи, мрачные пещеры, темные церкви, полуосвещенные библиотеки одинаково приглушают голоса, гасят пыл, вынуждают говорить вполголоса из страха перед призрачными отголосками, продолжающими жить и после вашего ухода.

пытаемся сообразить, с чего же все началось, когда же пришло это решение - быть непохожими на всех остальных? Наверное, как-то ночью, примерно сотню тысяч лет назад, один из тогдашних косматых джентльменов проснулся у костра, посмотрел на свою сильно волосатую леди с младенцем и... заплакал. Ему подумалось, что придет время, и эти теплые и близкие станут холодными и далекими, уйдут навсегда. Этой ночью он все трогал женщину, проверяя, не умерла ли она еще, и детей, которые ведь тоже умрут когда-нибудь. А на следующее утро он обращался с ними уже чуточку поласковее, ведь они того заслуживали. В их крови, да и в его тоже, таилось семя ночи, пройдет время, и оно сокрушит жизнь, разрушит тело и отправит его в ничто. Тот джентльмен уже понимал, как и мы понимаем: век наш короток, а у вечности нет конца. Как только это знание поселяется в тебе, следом тут же приходят жалость и милосердие, и тогда мы стремимся оделить других любовью.

Смерти-то ведь нет, никогда не было и никогда не будет. Просто мы так часто изображали ее, столько лет пытались ее постичь, что в конце концов убедили себя в ее несомненной реальности, да еще наделили чертами живого и жадного существа. А ведь она - не больше чем остановившиеся часы, конец пути, темнота. Ничто.

Может, когда-нибудь придет такое время, что кто-то добежит до цели первым, а кто-то - вторым, а то и вовсе не добежит.
Когда-нибудь... только не сейчас. Эта первая минута нового дня не годилась для такого. На бегу не было времени разглядывать лица - кто старше, кто моложе. Это был уже другой, новый день октября, и в этом году он оказался куда лучше прочих, хотя час назад и мысли такой ни у кого не возникло бы. Луна в компании со звездами в великом кружении уходила к неизбежному рассвету. Потом она исчезнет, и от слез этой ночи не останется ни следа.

© "Надвигается беда", Рэй Бредбери

Теперь я понимаю, что одна из главных задач колледжа – объяснить людям, что то, во что они верили всю жизнь, на самом деле совсем не так и что ничто не является на самом деле тем, чем кажется.

Начал забывать то, что узнал совсем недавно. Классический образец – недавнее забывается легче всего.
Перечитал свою статью «Эффект Элджернона – Гордона». Знаю, что написал ее именно я, но все равно кажется, что это был кто то другой. Я в ней почти ничего не понял.
Но почему я стал таким раздражительным?

© "Цветы для Элджернона", Дэниел Киз

@темы: источник: книги, Дениел Киз, Рэй Брэдбери

---

[Лий Джей]

- Мы не разрушим Марс, - сказал капитан. - Он слишком велик и великолепен.
- Вы уверены? У нас, землян, есть дар разрушать великое и прекрасное. Если мы не открыли сосисочную в Египте среди развалин Карнакского храма, то лишь потому, что они лежат на отшибе и там не развернешь коммерции.

чтобы выжить, надо перестать допытываться, в чем смысл жизни. Жизнь сама по себе есть ответ. Цель жизни в том, чтобы воспроизводить жизнь и возможно лучше ее устроить. Марсиане заметили, что вопрос: «Для чего жить?» - родился у них в разгар периода войн и бедствий, когда ответа не могло быть. Но стоило цивилизации обрести равновесие, устойчивость, стоило прекратиться войнам, как этот вопрос опять оказался бессмысленным, уже совсем по-другому. Когда жизнь хороша, спорить о ней незачем.

Нынче ночью в воздухе пахло Временем. Он улыбнулся, мысленно оценивая свою выдумку. Неплохая мысль. А в самом деле: чем пахнет Время? Пылью, часами, человеком. А если задуматься, какое оно - Время то есть - на слух? Оно вроде воды, струящейся в темной пещере, вроде зовущих голосов, вроде шороха земли, что сыплется на крышку пустого ящика, вроде дождя. Пойдем еще дальше, спросим, как выглядит Время? Оно точно снег, бесшумно летящий в черный колодец, или старинный немой фильм, в котором сто миллиардов лиц, как новогодние шары, падают вниз, падают в ничто. Вот чем пахнет Время и вот какое оно на вид и на слух. А нынче ночью - Томас высунул руку в боковое окошко, - нынче так и кажется, что его можно даже пощупать.

Прошлое, Будущее - не все ли равно, лишь бы мы оба жили, ведь то, что придет вслед за нами, все равно придет - завтра или через десять тысяч лет.

в мертвых городах почему-то хочется говорить шепотом, хочется смотреть на закат.

© "Марсианские хроникик", Рэй Бредбери

@темы: источник: книги, Рэй Брэдбери

---

[Лий Джей]

Фетиш, банальные понты, которые не трогают никого, кроме его собственного самолюбия.

Потому что нам всегда хочется сказать то, что мы думаем. Но говорим мы то, что надо, и что хотят от нас услышать.
Это еще одна система, и ее невозможно, да и нет смысла ломать.

Мир как сквозь вымытое гладкое стекло перед глазами – бывает, что блеск какой-то получается фальшивый и напускной, а тут все просто – вон горы, вон озеро, вот трава, ничего искусственного или ненужного.

Может, это и есть дружба. Когда можно с оттягом дать в морду, получить в обратную, харкая кровью обматерить с ног до головы, зная при этом, что если что-то случится, он первый же прибежит на помощь. Его платком будешь утирать кровь, его потом напоишь за свой счет в пабе, и домой пойдете вместе, распевая пахабень. Дружба, наверное, даже лучше любви. Нет заморочек. Не надо постоянно что-то доказывать, твердить о том, как эта самая дружба важна, как здорово, что ты рядом, и как нам чудесно вместе, и давай мы не пойдем сегодня никуда и посидим вдвоем, посмотрим кино, а потом в постель, и там надо тоже что-то кому-то доказывать, что лучше всех предыдущих, что нежнее, потом поутру выслушивать, что ты опять сделал что-то не то… Ненавидит, когда он пьет. А друзьям наплевать, потому что они такие же синяки. Потому что напиваются они в одном пабе, и пинту за пинтой глушат, а становится только лучше, родственней, они уже вроде как семья. Одна бухая и счастливая семья.

Это все враки, что подросток не думает о будущем, живет настоящим днем, и прочая бредятина, мы видим своих родаков – они надрывают жопы на трех работах, вкалывают, по вечерам у них нет даже желания ругаться, и они говорят -пользуйся, дурак, молодостью, чтобы выучиться и свалить отсюда, а ты шлешь на хер, потому что ты подросток и в тебе все бунтует против любого их совета. Но то, что они в этом плавают – это как зависшая над башкой балка, однажды она упадет и звезданет по лбу, но будет поздно.

© lady_orang

@темы: источник: интернет, источник: фанфикшн

---

[Лий Джей]

Если человек не завел альбома с вырезками, еще не значит, что ему не о чем вспомнить. Альбом был бы вопиюще дурным тоном, безвкусицей. В летописи, которую он ведет в уме, нет ничего безвкусного.

В его воспоминаниях такой же порядок, как в его записях.

В глазах - голубая пустота октябрьского неба.

Гораздо лучше слушать дождь, думает он, лучше слушать этот долбаный неразборчивый дождь.

Нечто похуже обычного нежелания оказаться между двумя людьми, которые ненавидят друг друга с силой, доступной только супружеским парам.

Молясь не тому Богу, в которого верил.

Он записывает мельчайшие детали каждого сна, все, что сможет припомнить, в особые черные блокноты, которые хранит в комнате без окон в самой середине дома.

В шкафчике с лекарствами есть выписанная врачом бутылочка с валиумом, маленькими голубыми кусочками спокойствия, но он не любит их принимать, не любит ненастоящее, отстраненное умиротворение, которое они несут.

Все слышат и видят странное. Если хоть немного пожили да держали глаза открытыми. Особенно если ты молодой парень в Новой Англии. Или старик в Новом Орлеане.

Все еще льет. Он начинает думать, что дождь теперь навсегда, и воспоминания о солнце и о жизни одинаково лживы.

Иногда сказки становятся былью.

© Поппи Брайт, "Сердце Лазаря".

@темы: Поппи Брайт, источник: книги

---

[Лий Джей]

Казалось, что этот миг может тянуться вечно. Что стоит рисковать жизнью, чтобы заработать любовь. Что нужно подойти к самой черте смерти, чтобы получить хоть какое-то спасение.

Искусство никогда не является из счастья.

Представьте кого-то, кто взрослеет настолько дурным, что даже не знает, что надежда - просто очередная фаза, из которой рано или поздно вырастают. Кто считает, что можно создать что-то, - что угодно, - что продлится вечно.

Что если на тебя посмотрит достаточно людей, то больше тебе уже не нужно будет ничьё внимание.
Что тебя достаточно когда-нибудь схватить, разоблачить и выставить напоказ, и тебе никогда уже не скрыться. Не будет разницы между твоей общественной и личной жизнью.
Что если ты достаточно приобретёшь, достаточно много добьёшься, то тебе никогда уже больше не захочется иметь или делать что-то ещё.
Что если ты будешь достаточно есть и спать, то больше тебе хотеться не будет.
Что если тебя полюбит достаточно много людей, то ты перестанешь нуждаться в любви.
Что ты способен когда-нибудь стать достаточно умным.
Что когда-нибудь у тебя может быть достаточно секса.

Пытка будет пыткой, а унижение - унижением, только если ты сам решишь страдать.

Очень похоже на то, как мы проводим наши жизни: смотрим телевизор. Курим дрянь. Глотаем колёса. Перенаправляем собственное внимание. Дрочим. Отвергаем всё на свете.

Ладно, что Бога больше нет, всё равно хочется что-то уважать. Я не хочу быть центром собственной вселенной.

Всё моё поколение: сколько бы мы ни прикалывались над разными вещами, это не делает мир лучше ни на грамм. Мы провели столько времени, высмеивая созданное другими людьми, что сами создали очень и очень мало.

Я хочу сказать, - в мире, где нет Бога, разве матери - не новый бог? Последняя сокровенная недостижимая инстанция. Разве материнство не осталось последним настоящим волшебным чудом? Но чудом, невозможным для мужчин.
И пускай мужчины заявляют, что сами рады не рожать, - всякая там боль и кровь, - но на самом деле, всё это тот же самый кислый виноград. Сто пудов, мужчины неспособны сделать ничего даже близко потрясающего. Выигрыш в физической силе, абстрактное мышление, фаллосы - все мужские преимущества кажутся уж больно условными.
Фаллосом даже гвоздь не забьёшь.
Женщины же сразу рождаются с куда большими потенциальными способностями. Только в тот день, когда мужчина сможет родить, - только тогда мы сможем начать разговор о равных правах.

Кора головного мозга, мозжечок. Вот где твоя проблема.
Если бы ей только удалось опуститься до использования одного лишь мозгового стебля - она была бы исцелена.
Всё стало бы куда выше печали и радости.
Не бывает рыб, страдающих дикими сменами настроения.
Актинии всегда хорошо проводят время.

Мы живём и умираем, а всё остальное - бред. Это просто позорное девчачье дерьмо насчёт чувств и трогательности. Просто надуманный субъективный эмоциональный отстой. Нет души. Нет Бога. Есть только решения, болезни и смерть.

Люди столько лет трудились, чтобы сделать мир чем-то надёжным и организованным. Никто не представлял себе, каким скучным он станет в итоге. Когда весь мир будет поделен на собственность, ограничен по скоростям, разбит на районы, обложен налогами и подчинён управлению, когда все будут проверены, зарегистрированы, адресованы и зафиксированы. Каждому совсем не осталось места для приключений, кроме разве что тех, которые можно купить за деньги. На аттракционе. В кино. Опять же, такое всё равно останется всё тем же ложным волнением. Известно ведь, что динозавры не станут есть детишек. По пробным просмотрам отсеиваются всякие случаи даже ложных крупных катастроф. А раз нет возможности настоящей катастрофы, настоящего риска - нам не остаётся шансов настоящего спасения. Настоящего восторга. Настоящего волнения. Радости. Открытий. Изобретений.
Множество законов, охраняющих нашу безопасность - эти же самые законы обрекают нас на скуку.
Без доступа к истинному хаосу нам никогда не найти истинный покой.
Пока ничто не может стать хуже - оно не станет и лучше.

На полном серьёзе, мир сбился с пути, когда мы начали танцевать под звуки пожарной тревоги.

Прошу, покажите мне хоть одну вещь в нашем мире, которая и есть то, чем кажется.

- По моему мнению, те, кто помнят прошлое, оказываются им парализованы.
- Как насчёт - “Те, кто умеют забыть прошлое, на голову выше всех нас”?

Когда у тебя зависимость, можно остаться без всяких ощущений, кроме опьянения, прихода или голода. Хотя, если сравнить их с остальными чувствами - с грустью, злостью, страхом, нервами, отчаяньем и депрессией, - ну, зависимость уже не кажется такой уж плохой. Она становится очень даже приемлемой альтернативой.

Мне-то хочется быть нужным.
Мне-то нужно быть необходимым для кого-то. Мне-то нужен кто-нибудь, кто пожрёт всё моё свободное время, мою личность, моё внимание. Кто-нибудь, зависящий от меня. Взаимно-зависимый.

Почему люди не верят, когда говорю им, что мне вообще на всё плевать?

Когда я бывал в пробке, моё сердце билось с нормальной скоростью. Тут я не одинок. Пока я здесь в ловушке - могу чувствовать себя как нормальный человек, который возвращается домой: к детям, жене, жилью какому-то. Я мог прикинуться, что моя жизнь - больше, чем ожидание очередного бедствия. Что мне известно, как с ней справляться. При том, как остальные детишки объявляли, что они “в домике”, сам я мог заявить, мол, я в пути.

Смешно и грустно то, как мы не можем ужиться с вещами, которые не в силах понять. То, как нам нужно дать всему наименования, объяснить всё и разобрать на части. Даже если оно стопудово необъяснимо. Даже Бога.

Чем ты не обзаводись, всё оказывается лишь очередной вещью, которую придётся потерять.
Ответ в том, что ответа нет.

Хотя те, кто помнит прошлое, совсем не обязательно хоть в чём-то лучше.

Потому что собственное отбытие надо планировать.
Потому что когда переступишь раз какие-то границы - будешь переступать их и дальше.
И не сбежать из постоянного бегства. Из отвлечения себя самих. Избегания конфронтаций. Переживания момента. Дрочки. Телевидения. Отвержения всего на свете.

Ведь единственный предел, который нам остался, это мир неосязаемого: мыслей, историй, музыки, картин.
Ведь ничто не окажется настолько совершенным, насколько ты можешь его представить.

Мы можем растратить все наши жизни, позволяя миру диктовать нам, кто мы есть. Нормальные или ненормальные. Святые или сексоманы. Герои или жертвы. Позволяя истории рассказывать нам, какие мы плохие, или какие хорошие.
Позволяя нашему прошлому решать наше будущее.
Или можем решать сами.
И может быть, наше дело - открыть что-нибудь получше.

© Чак Паланик, "Удушье".

@темы: Чак Паланик, источник: книги

---

[Лий Джей]

Люди не хотят, чтобы их жизни исправляли. Никто не хочет решения своих проблем. Своих драм. Своих тревог. Не хотят начинать жизнь заново. Не хотят упорядочивать жизнь. Ведь что они получат взамен? Всего лишь огромную пугающую неизвестность.

Я говорю, что этот мир не настолько прекрасен, чтобы оставаться в нем и страдать. Зачем ему этот мир?

Шестьсот сорок рыбок спустя я знаю лишь одно: все, что ты любишь, умрет. Когда ты в первый раз встречаешь кого то особенного, ты можешь быть уверен, что однажды он умрет и окажется в земле.

Люди используют штуки, называемые телефонами, потому что они ненавидят быть вместе, но очень боятся оставаться одни.

В Библии куча всего о сексе и еде.

Правда в том, что ты можешь становиться сиротой снова и снова и снова.
Правда в том, что так и происходит.
А секрет в том, что с каждым разом ты будешь чувствовать боль все меньше и меньше, до тех пор, пока не потеряешь способность что либо чувствовать.

У тебя есть выбор. Жить или умереть.
Каждый вдох — это выбор.
Каждая минута — это выбор.
Быть или не быть.
Каждый раз, когда ты не падаешь с лестницы, это твой выбор. Каждый раз, когда ты не разбиваешь свою машину, ты подтверждаешь свое желание жить дальше.

Только наркотики и смерть позволяют увидеть что то новое, причем смерть чрезмерно контролируется.
Ты осознаешь, что нет смысла делать что то, если никто не смотрит.

Ты осознаешь, что если тебя нет на видеокассете, или еще лучше в прямом эфире по спутниковому каналу на глазах у всего мира, то ты не существуешь.
Ты то самое дерево, падающее в лесу, которое всем похую.
Не важно, делаешь ли ты что то. Если никто не замечает, твоя жизнь равна одному большому нулю. Ноль. Ничто.

Ты осознаешь, что из за неуверенности в будущем сложно порвать с прошлым. Мы не можем порвать с нашим представлением о том, кто мы есть. Все те взрослые, играющие в археологов на дворовых распродажах, разыскивающих артефакты детства, настольные игры, Мир Сладостей, Головоломка, они напуганы. Мусор становится священными реликвиями. День Чудес, Хула Хуп. Мы тоскуем о том, что просто выкинули на помойку, потому что мы боимся развиваться. Вырастать, меняться, терять вес, открывать себя заново. Приспосабливаться.

Реальность говорит, что ты живешь до тех пор, пока не умрешь. На самом деле, реальность никому не нужна.

Солнце, которое у нас одно на всех.

По словам Фертилити, нет никакого хаоса.
Есть лишь закономерности, закономерности, правящие закономерностями, закономерности, влияющие на другие закономерности. Закономерности, скрываемые закономерностями. Закономерности внутри закономерностей.
Если ты присмотришься поближе, история лишь повторяет сама себя.
То, что мы называем хаосом — это всего лишь закономерности, которые мы не сумели распознать. То, что мы называем случайностями — это всего лишь закономерности, которые мы не в состоянии расшифровать. То, что мы не можем понять, мы называем бредом. То, что мы не можем прочесть, мы называем тарабарщиной.
Нет никакой свободы воли.
Нет никаких переменных.
«Есть только неизбежность, — говорит Фертилити. — Есть только одно будущее. У тебя нет выбора».
Плохие новости: у нас нет никакой власти.
Хорошие новости: ты не можешь совершить ни одной ошибки.

Проблема в том, что после фильмов о катастрофах все ждут от природы слишком многого.

Мы все смотрим одни и те же телепрограммы, — говорит рот. — Все мы слышим одни и те же вещи по радио, мы все повторяем одни и те же разговоры друг с другом. Не осталось никаких неожиданностей. Всё одно и то же. Повторы.

Люди не могут понять чужую добродетель, которой нет в них самих. Вместо того, чтобы поверить, что ты сильнее, им гораздо легче представить, что ты слабее. Ты увлечен самоуничижением. Ты лжец. Люди всегда готовы поверить в противоположность того, что ты им говоришь.

Мы чувствуем превосходство по отношению к мертвым.
Например: если Микеланджело был такой, бля, умный, почему он умер?

С закрытыми глазами я спрашиваю, знает ли она, чем всё это закончится.
«В долгосрочной перспективе или в краткосрочной?» — спрашивает она.
И то, и другое.
«В долгосрочной перспективе, — говорит она, — все мы умрем. Затем наши тела сгниют. Здесь нет ничего удивительного. В краткосрочной — мы будем жить счастливо во веки веков».

Если всё время думать о катастрофах, то они начнут происходить.

Мы будем утомлены и бессердечны позже, когда это не будет стоить мне так много денег.

В небе над головой то же самое солнце смотрит, как мы делаем те же самые ошибки снова и снова. В таком же синем небе, каким оно было до того, как мы через всё это прошли. Ничего нового. Никаких сюрпризов.

© "Уцелевший", Чак Паланик

@темы: Чак Паланик, источник: книги

---

[Лий Джей]

Спящий мир: они бы решили, что мы придурки.

Ты по прежнему бедная. У тебя уже волосы выпадают. То ли от плохого питания, то ли под действием силы тяжести, но людям кажется, будто ты хмуришься, даже когда ты не хмуришься.

То, что не дает вам развернуться всю жизнь, сдерживает вас и здесь.
То в воздухе что-то такое носится. То вам нездоровится, то давит усталость. Отец снова напился. Жена к вам охладела. Всегда найдется какое-то оправдание, чтобы не жить собственной жизнью.

Телекамера берет трехмерный объект — тебя, — и превращает его в двухмерное изображение. Вот почему в кадре ты смотришься толстым. Толстым и плоским.

На самом деле мы не бываем неправы. В своем понимании. В своей реальности.
Мы никогда не бываем неправы.
Мы все делаем правильно.
И все правильно говорим.
В своем понимании ты всегда прав. Все, что ты делаешь — все, что ты говоришь, как ты себя преподносишь, — в момент совершения любого действия, это действие автоматически становится правильным.

Каждый из нас — тоже гений.
Только каждый по своему.

Мир сделался маленьким, выдохшимся, исчерпанным.

Вот чего хочется людям. Того же, ради чего мы смотрим автогонки: а вдруг кто нибудь разобьется. Не зря же немцы говорят: «Die reinste Freude ist die Schadenfreude». «Самая чистая радость — злорадство». И действительно: мы всегда радуемся, если с теми, кому мы завидуем, случается что то плохое. Это самая чистая радость — и самая искренняя. Радость при виде дорогущего лимузина, повернувшего не в ту сторону на улице с односторонним движением.

Нет трагедии, нет срыва - нет и истории.

Мы воюем. Боремся за мир. Сражаемся с голодом.
Мы не можем без драки.
Мы воюем, воюем, воюем… оружием, словом, деньгами.
Но все остается по прежнему: мир не становится лучше.

На самом деле… каждый думает то, что ему подспудно навязывают другие.

Мы действительно сами выдумываем трагедию, чтобы как то заполнить пустую жизнь.

Каждый апостол или ученик, который бежит за своим спасителем, он в то же время бежит от чего то другого.

Однажды это случится, и тогда, буквально в одно мгновение, на тебя вдруг навалится такая тяжесть, как будто ты прожил на свете лет на сто больше, чем нужно…

Мы все это делаем: превращаем себя в вещи. Превращаем вещи в себя.

Точно так же, как художник переворачивает «вверх ногами» свою картину или смотрит на ее перевернутое отражение в зеркале — чтобы взглянуть на нее по новому. Чтобы знакомая вещь сделалась незнакомой. Чем то, чего он не знает. Чьей-то чужой реальностью.

Зубы у всех — белые белые, как будто они никогда не использовали свои зубы ни для чего, кроме улыбок.

Людям нужно чудовище, в которое можно поверить.
Подлинный, страшный враг. Дьявол, от которого можно отмежеваться. Иначе останемся только мы. Мы против нас. Все против всех.

На самом деле никто не умирает от голода. Умирают от пневмонии, вызванной недоеданием. Умирают из за почечной недостаточности, вызванной недостатком калия. Умирают от болевого шока, когда из за остеопороза ломаются кости. Умирают от сердечного приступа, вызванного недостатком солей в организме.

Если мы подавляем в себе потребность делать больно и испытывать боль, если мы отрицаем ее и позволяем всей этой нереализованной боли копиться в себе, вот тогда и начинаются войны. Серийные убийства. Стрельба в школьных классах.

Человечество всегда будет наказывать тех немногих, кто обладает особенным даром, которого нет у всех остальных, и поэтому они никогда не признают его настоящим.

Все красивые вещи, которые здесь продаются, они попали сюда потому, что они никому не нужны. Никто не хочет держать их в доме.
А если никто не хочет держать в доме красивую, старинную вещь, на то должна быть причина. Страшная причина.

Если есть способ мириться с работой, которую ты ненавидишь… Миссис Кларк говорит, что для этого надо найти работу, которая тебе нравится еще меньше.

Так было и будет всегда. По той же самой причине дети детей детей наших детей всегда будут воевать друг с другом. Болезни и голод, они никуда не исчезнут. Потому что мы любим боль, нашу боль. Мы любим, когда все плохо. Но мы никогда не признаемся в этом.

— Как бы вы жили?
Если бы знали, что смерти нет.

Жизнь и смерть превратились в этапы, которые следовало миновать как можно скорее, наподобие того, как учителя гонят детишек из класса в класс, вплоть до выпускных экзаменов — независимо от того, чему они научились, а чему не научились. Большие гонки. Бешеная погоня за просветлением.

© "Призраки", Чак Паланик

@темы: Чак Паланик, источник: книги

---

[Лий Джей]

Никто не хочет признать, что мы подсели на музыку, как на наркотик. Так не бывает. Никто не подсаживается на музыку, на телевизор и радио. Просто нам нужно больше: больше каналов, шире экран, громче звук. Мы не можем без музыки и телевизора, но нет — никто на них не подсел.
Мы можем выключить музыку и телевизор, когда захотим.

Джордж Оруэлл ошибался.
Большой Брат не следит за тобой. Большой Брат поет и пляшет. Достает белых кроликов из волшебной шляпы. Все время, пока ты не спишь, Большой Брат развлекает тебя, отвлекая внимание. Он делает все, чтобы не дать тебе время задуматься. Он делает все, чтобы тебя занять.
Он делает все, чтобы твое воображение чахло и отмирало. Пока окончательно не отомрет. Превратиться в бесполезный придаток типа аппендикса. Большой Брат следит, чтобы ты не отвлекался на что то серьезное.
Но лучше бы он следил за тобой, потому что это значительно хуже — когда в тебя столько всего пихают. Когда столько всего происходит вокруг, тебе уже и не хочется думать самостоятельно. Ты уже не представляешь угрозы. Когда воображение атрофируется у всех, никому не захочется переделывать мир.

В мире есть вещи страшнее, чем пережить смерть жены и ребенка.
Например, наблюдать, как тот же мир отбирает их у тебя. Наблюдать, как стареет жена. Как ей становится скучно жить. Как твои дети потихонечку узнают все, от чего ты пытался их оградить. Наркотики, развод, общепринятые нормы, болезни. Все эти хорошие добрые книжки, музыка, телевизор. Непрестанные развлечения, отвлекающие внимание.
Хочется посоветовать всем родителям, кто потерял маленького ребенка: живите дальше. И вините себя.
Убить тех, кого любишь, это не самое страшное. Есть вещи страшнее. Например, безучастно стоять в сторонке, пока их убивает мир. Просто читать газету. Так чаще всего и бывает.

Все наши мысли — уже чужие. Потому что сосредоточиться невозможно. Просто сесть и спокойно подумать — не получается. Какой нибудь шум обязательно просочится. Певцы надрываются. Мертвецы смеются. Актеры рыдают в голос. Все эти эмоции малыми дозами.
Кто нибудь обязательно распыляет в воздухе свое настроение.
Магнитолы в машинах расплескивают по округе чье-то горе, чью-то злость или радость.

Она такая худая, что она либо при смерти, либо очень богата.

Большой Брат поет и пляшет. Насильно кормит тебя с большой ложки, чтобы твой разум не изголодался по мысли, чтобы не дать тебе время задуматься.

Может быть, мы попадаем в ад не за те поступки, которые совершили. Может быть, мы попадаем в ад за поступки, которые не совершили. За дела, которые не довели до конца.

Самое замечательное в этих народных промыслах, они не требуют каких то особых умений. Смотришь программу по телевизору, где тебе объясняют, как что то делать, и сразу же делаешь. И при этом соприкасаешься с древними энергиями.

Поезжайте в Париж или в Пекин, везде — гамбургер из Макдоналдса, экологический эквивалент привилегированной формы жизни. Все города, все места на Земле — одинаковые. Пуэрария. Мидии. Водяной гиацинт. Скворцы. Бургер Кинг.
А все, что есть настоящего и исконного, все, что есть уникального, — все методично искореняется.
— Единственное, что у нас останется в плане биологического разнообразия, — говорит он, — это кока против пепси.
Он говорит:
— Мы пытаемся изменить мир, совершая при этом ошибку за ошибкой.

В прежние времена моряки в долгом плавании оставляли на каждом пустынном острове по паре свиней. Или по паре коз. А когда приходили к этому острову в следующий раз, там уже был запас “живого” мяса. Это были необитаемые острова, царства девственной, дикой природы. Там обитали птицы, которых не было больше нигде на — Земле. Там не было хищных зверей. Там не било ядовитых растений или растений с колючками и шипами. Это был истинный рай на Земле.
Когда моряки приходили к такому острову в следующий раз, там их ждали стада свиней или коз.
Устрица рассказывает нам об этом.
Моряки называли такие стада “посеянным мясом”.
Устрица говорит:
— Вам это ничего не напоминает? Например, старинную историю про Адама и Еву?
Он говорит, глядя в окно:
— Может быть, Бог однажды вернется на Землю с большой бутылкой острого соуса для барбекю?

Не важно, как сильно ты любишь кого то, ты все равно хочешь сделать по своему.
Мазохист провоцирует садиста. Даже самый пассивный человек — на самом деле агрессор. Мы все убийцы.
Чтобы жить, мы убиваем растения и животных — а иногда и людей.

Каждое поколение хочет быть последним. Каждое поколение ненавидит новое направление в музыке, которую не понимает. Нас бесит и злит, когда наша культура сдает позиции, уступая место чему то другому. Нас бесит и злит, когда наша любимая музыка играет в лифтах. Когда баллада нашей революции превращается в музыкальную заставку для телерекламы. Когда мы вдруг понимаем, что наш стиль одежды и наши прически уже стали ретро.

Речь не о том, кто виноват, а кто нет. Динозавры не были ни хорошими, ни плохими с точки зрения морали, однако же они вымерли.

Сквозь цветные мигающие огоньки мы смотрим на черное небо. Теперь мы чуточку ближе к звездам.

Я влюблен. Так убейте меня.

Представьте бессмертие, когда даже брак длиной в полвека покажется приключением на одну ночь. Представьте, как моды сменяют друг друга, стремительно — не уследишь. Представьте, что с каждым веком в мире становится все больше и больше людей и в людях все больше и больше отчаяния. Представьте, как вы меняете религии и работы, места жительства и диеты, пока они окончательно не утратят ценность. Представьте, как вы путешествуете по миру из года в год, пока не изучите его весь, каждый квадратный дюйм, и сам станет скучно. Представьте, как все ваши чувства — любви и ненависти, соперничества и победы — повторяются снова и снова и в конце концов жизнь превращается в бесконечную мыльную оперу. Все повторяется снова и снова, пока рождения и смерти людей перестанут тревожить вас и волновать, как никого не волнуют увядшие цветы, которые выбрасывают на помойку.

Нужен ли мне большой дом, быстрый автомобиль, тысяча безотказных красоток для секса? Мне действительно все это нужно? Или меня так натаскали?
Все это действительно лучше того, что у меня уже есть? Или меня просто так выдрессировали, чтобы мне было мало того, что у меня уже есть, чтобы это меня не устраивало? Может, я просто под властью чар, которые заставляют меня поверить, что человеку всегда всего мало?

Нет такого заклинания, на счастье. Для этого есть наркотики.

Но если реальность — это всего лишь чары, наваждение, если на самом деле ты вовсе не хочешь того, что, как тебе кажется, тебе хочется... Если у тебя нет свободы воли. Если ты даже не знаешь, что ты знаешь, а чего не знаешь. Если на самом деле ты не любишь того, кого, тебе только кажется, что любишь. Тогда что остается, ради чего стоит жить?

Взбунтоваться против себя. Вот что мне нужно.
Противоположность погоне за счастьем. Мне нужно сделать что-то такое, чего я больше всего боюсь.

Есть люди, которые все еще верят, что они управляют своими жизнями.
Мы все одержимы.
У каждого в жизни есть кто то, кто никогда тебя не отпустит, и кто то, кого никогда не отпустишь ты.

Может быть, мы попадаем в ад не за те поступки которые совершили. Может
быть, мы попадаем в ад за поступки, которые не совершили.

© Чак Паланик, "Колыбельная"

@темы: Чак Паланик, источник: книги

---

[Лий Джей]

Я то и дело порывался уйти; мягкие сумерки манили меня, и хотелось прогуляться пешком до парка, но всякий раз я оказывался втянутым в очередной оголтелый спор, точно веревками привязывавший меня к креслу. А быть может, в это самое время какой нибудь случайный прохожий смотрел с темнеющей улицы в вышину, на наши освещенные окна, и думал о том, какие человеческие тайны прячутся за их желтыми квадратами. И мне казалось, что я вижу этого прохожего, его поднятую голову, задумчивое лицо. Я был здесь, но я был и там тоже, завороженный и в то же время испуганный бесконечным разнообразием жизни.

Никакая ощутимая, реальная прелесть не может сравниться с тем, что способен накопить человек в глубинах своей фантазии.

И часть всего этого — я сам, немножко меланхоличный от привычки к долгой зиме.

— Мне тридцать лет. Я пять лет как вышел из того возраста, когда можно лгать себе и называть это честностью.

© Фрэнсис Скотт Фицджеральд, "Великий Гетсби".

@темы: источник: книги

---

[Лий Джей]

Кто из нас время от времени не хочет умереть?

© Рю Мураками, "Пирсинг"

@темы: источник: книги

---

[Лий Джей]

Ты прав, мыслям одиноко в моей голове. Зато тебе нравится, как я рисую.

За окном так темно, что создается впечатление – там полная, окончательная, абсолютная пустота.

© "На двоих"

@темы: источник: интернет, источник: фанфикшн

---

[Лий Джей]

Из всех забытых бесценных предметов вот, что мы спасаем. Артефакты. Реплики памяти.Никчемные сувениры. То, что не продать с аукциона. Шрамы, оставленные счастьем.

Нужно страдать, чтобы создать настоящее искусство.

Мы недостаточно взрослые, чтобы купить себе пиво - чему мы можем научить этот мир?

Любые усилия напрасны, если у тебя нет вдохновения.

Это была Питерова теория самовыражения. Парадокс профессии художника. Как мы тратим свои жизни изо всех сил стараясь выразить себя, когда сказать нам нечего. Мы хотим, чтобы творчество было системой причин и следствий. Хотим результатов. Ходкой продукции. Мы хотим, чтобы преданность делу и дисциплина равнялись признанию и вознаграждению. Мы крутим рутинную мельницу наших художественных колледжей, перемалываем аспирантскую программу, чтобы получить степень магистра изящных искусств, и упражняемся, упражняемся, упражняемся. При всех наших великолепных навыках запечетлевать нам особо нечего. Согласно Питеру, ничто нас так сильно не обламывает, чем когда некий конченный торчок, ленивый бродяга или пускающий слюни извращенец творит шедевр. Как будто случайно.

Может быть, люди должны пережить трагедию, чтобы начать делать то, что любят.

То, что тебе не понятно, ты можешь понимать как угодно.

В наши дни, даже лучший район любого города - лишь роскошный номер люкс в аду. Выйдя за свои парадные ворота, вы по-прежнему топчете одни на всех улицы-решетки из машин, застрявших в пробках. Вы и бездомные наркоманы - вы по-прежнему дышите одним вонючим воздухом и слышите, как вертолеты полицейских охотятся ночами на преступников. Луну со звездами стерли с неба огни миллионов ночных автостоянок. Все толпятся на одних и тех же тротуарах, усеянных мусором, и видят одно и то же восходящее солнце, красное и мутное за толщею смога.

О, эти поиски красоты. Обман. Клише. Цветочки и лампочки на рождественской елке - вот что мы запрограммированы любить. Кого-нибудь юного и миловидного. Телок с испанского телевидения с сочными сиськами и осиными талиями - как будто их трижды перекрутили вокруг оси.

Вся беда в том, что у нас кончается запас мест, куда спрятаться.

Каждый приговорен к тому, чтобы оставаться собой.

Главная проблема художественного колледжа в том, что там тебя могут обучить всевозможным приемам, но не могут наделить талантом. Невозможно купить вдохновение. Просчитать дорогу к прозрению. Вывести формулу. Рецепт просветления.

У "Движения за превосходство белой расы" и "Партии зеленых" - давние связи. От защиты окружающей среды до борьбы за чистоту расы - всего один шаг.

Почему мы делаем то, что делаем?

Говоря по правде, где бы ты ни был, ты не там, где надо.

Можно повторять одни и те же чудеса вновь и вновь, главное, чтобы про них уже все успели забыть.

© Чак Паланик, "Дневник"

@темы: Чак Паланик, источник: книги

---

[Лий Джей]

В такой ненадежный сосуд, как текст на бумаге, можно вложить только ненадежные воспоминания или ненадежные мысли.

Люди — они не такие, какими выглядят.

Будешь читать то же, что все, станешь и думать так же, как все. Так только отсталые люди поступают, примитивные. Нормальный человек так не делает.

Один быть никто не любит. Просто насильно никого с собой общаться не заставляю. От этого одни разочарования.

© Харуки Мураками, "Норвежский лес"

@темы: источник: книги, Харуки Мураками

---

[Лий Джей]

У них две цели, одна - главная, другая - основная.

Ничего ему не надо было, и ничего он не хотел, кроме как чтобы оставили его в покое, дали бы вернуться к семье и сажать свеклу.

Странно устроен человек: если перед ним лестница, ему обязательно надо вскарабкаться на самый верх. На самом верху холодно, дуют очень вредные для здоровья сквозняки, падать оттуда смертельно, ступеньки скользкие, опасные, и ты отлично знаешь это, и все равно лезешь, карабкаешься - язык на плечо. Вопреки обстоятельствам - лезешь, вопреки любым советам - лезешь, вопреки сопротивлению врагов - лезешь, вопреки собственным инстинктам, здравому смыслу, предчувствиям - лезешь, лезешь, лезешь...

Вы живете не на внутренней поверхности шара. Вы живете на внешней поверхности шара. И таких шаров еще множество в мире, на некоторых живут гораздо хуже вас, а на некоторых - гораздо лучше вас. Но нигде больше не живут глупее...

© Стругацкие, "Обитаемый остров"

@темы: источник: книги